Евгений ЛУКИН
СЛЕПЫЕ ПОВОДЫРИ
Повесть об осознанной необходимости
Глава 1
В переулках лежала коричневая масляная грязь, бурлили мутные ручьи, жались к деревянным домам и заборам клочки ноздреватого чёрного от золы снега. По этим-то хрустящим, проваливающимся под ногой клочкам выбрались из переулка на покрытый глинистой хлябью асфальт два молодых и вроде бы интеллигентных человека. Во всяком случае, ругань их была приглушённой и, по нашим временам, вполне цензурной.
Видимо, хотели пройти коротким путём, да вот заплутали…
- К-козлы! - с ненавистью выдавил один и оглянулся на пересекающую переулок траншею. - Ненавижу!…
Второй восторженно посмотрел на него - и заржал.
- Ты чего? - не понял тот.
- Оригинально мыслишь, - отсмеявшись, сообщил второй и указал на серый дощатый забор. «Козлы! Ненавижу!» - крупно, с чувством начертано было на нем.
Увидев надпись, первый скривился. Чем-то он напоминал горбуна: сутулый, одно плечо чуть выше другого, но главное, конечно, лицо - умное, злое, с торчащим вкось подбородком.
- Идеи носятся в воздухе… - проворчал он наконец.
- Ага!… - радостно закивал второй. - И прилипают к заборам!…
Этот, в отличие от товарища, был долговяз и как-то изящно разболтан в суставах. Выпуклый иконный лобик, голубенькие наивно округлённые глазки, дурашливо отвешенная нижняя губа. Хотя, судя по предыдущим фразам, простачком он всего лишь прикидывался и в остроязыкости с ним лучше было не тягаться.
По липкому от грязи тротуару оба направились в ту сторону, где в весеннем влажно-синем небе сияли, круглясь, новенькие луковки золотых куполов. День клонился к вечеру.
- Храм имени усекновения главы городской администрации, - с удовольствием выговорил длинный.
Похожий на горбуна криво усмехнулся в ответ, демонстрируя ехидный неправильный прикус. Миновав церковь, ещё обнесённую строительным забором из бетонных плит, на которых опять-таки много чего уже было понаписано, молодые люди поравнялись со стеклянным щитом, утверждённом на утопленных в асфальт штырях. Раньше, помнится, на щите этом красовалась реклама компьютерной фирмы, изображавшая двух пользователей со спины. Тот, что покруче, оседлал «Хонду», второй (судя по всему, лох) сутулился на трёхколесном велосипедике. Теперь же из металлической прямоугольной рамы на прохожих проникновенно смотрели бесстыдно-честные глаза будущего народного избранника. Внешность у избранника была самая сицилийская: смуглый залысый лоб, усики скобочкой, подпёртый зобиком тяжёлый подбородок. «Построил храм - построит всю Россию», - скупо извещала надпись в нижней части плаката.
- В затылок!… - не преминул съязвить долговязый. - В две шеренги…
Похожий на горбуна приостановился, озабоченно озираясь и, кажется, ища, чем бы в этот самый плакат запустить. Однако снег вокруг был грязный, камни - тоже, а рук марать не хотелось.
Мимо прошли три подростка. Шедший по центру, судорожно жестикулируя, о чём-то взахлёб рассказывал. Кажется, о некой рок-группе. Словарный запас у меломана то и дело иссякал, и тинейджер постоянно срывался на звукоподражание:
- …та-кой, в натуре, такой… врр… ззу…
- О! - сказал долговязый, назидательно воздевши палец. - Вот что случается с теми, кто, вмазав, не упражняется в родной речи… - Тут он взглянул искоса на спутника. - Ну ты чего, Влад?… Опять козлы? Ненавидишь?
- Достал меня этот город… - сквозь зубы ответил тот, что был похож на горбуна.
- В другой бы переехал…
После таких слов лицо Влада смялось, как пластилиновое.
- Других не бывает…
Они перебрались на ту сторону улицы и двинулись дворами, сознательно забредая в лужи, чтобы отмыть обувь. Влад шёл молча, с криво застывшим оскалом. Потом ни с того ни с сего окликнул ворчливо:
- Слышь, Андрюх… А знаешь, сколько Игорьку лет?
- Лет сорок?…
- А за пятьдесят не хочешь?
Долговязый Андрюха поморгал.
- Столько не живут! - убеждённо сказал он, но Влад его вроде бы даже и не услышал.
- Такая вот фишка… - скрипуче продолжал он. - В отцы нам годится… Вроде бы о чём с ним говорить?
- Н-ну… мужик-то, согласись, умный…
- Умные храмы строят… - буркнул Влад. - Только мне с ними не то что говорить… Упс! Чуть не проскочили…
И они вошли в распахнутый настежь крайний подъезд серой облупленной пятиэтажки. В подъезде сильно пахло кошачьей мочой и людским потом. А может и не потом. Может, бульоном. Но в любом случае букет был на редкость мерзкий.
***Дверь им открыл хозяин квартиры - тот самый Игорёк, о ком только что шла речь. Выглядел он и впрямь на сороковник - ни пуза, ни лысины. Крепенький такой неприметный мужичок среднего роста, неопределённого возраста.
Проведя гостей в обшарпанную комнатёнку, закрыл и сдвинул на край стола пару изрядно потрёпанных фолиантов. Запросто можно было подумать, будто ещё минуту назад он усердно что-то читал, а то и выписывал… Однако на месте убранных книг чётко обозначились тёмные заплаты чистой полировки. Иными словами, к томам этим хозяин не прикасался по меньшей мере дня два-три. Скорее всего, валялся на диване и, глядя в потолок, мыслил…
О самом Игорьке было известно следующее: работает где-то, кажется, в котельной, образование - высшее незаконченное, пьёт мало, но сильно увлекается историей. С первой женой - развёлся, вторая - померла. Среди соседей слывёт тронутым. В котельной - тоже…
- Ну и что там, снаружи? - полюбопытствовал он.
Говорил Игорёк надменно, почти не размыкая губ. Да и улыбаться старался пореже. Зубы - ни к чёрту, а к стоматологу идти - не на что…
Долговязый Андрей немедленно вытянулся в струнку, как на утреннике в детском саду, и самозабвенно продекламировал:
Мы стреляли, мы стреляли,
наши пальчики застряли!
Мы их вынем, разомнём
и опять стрелять начнём!
- Ишь ты! - подивился хозяин. - А ещё?
Андрей задумался на секунду, потом сквасил плаксивую рожу и тоненько запричитал с кавказским акцентом:
- У нас в Чечне выдали зарплату заложниками - и только за ноябрь…
- Сам придумал? - мрачно осведомился Игорёк.
Андрей сделал надменное лицо и спесиво повёл носом.
- Чёрт его знает!… - с тоской проговорил хозяин. - Ну вот почему ты здесь, а на телевидении всякая сволота, всякие Жоржи Бенгальские? Ладно… Кто куда, а я за стопками…
Шаркая, вышел. Гости переглянулись.
- В самом деле расстроился, - понизив голос, озадаченно сообщил Андрей.
Влад по обыкновению скривился и не ответил. Оглядевшись, сел в облезлое кресло возле стола и с недовольной гримасой принялся изучать убогое жилище Игорька. Пол не мели уже, наверное, недели две. Пыль покрывала всё, даже клавиатуру увечной пишущей машинки и торчащий из-под валика желтоватый лист с парой бледных строк скорее вытисненного, нежели отпечатанного текста. Лента машинки (тоже сухая, пыльная) была избита до дыр.
«Гонсало Герреро… - приподнявшись, с трудом разобрал Влад. - Кораблекрушение - 1511. «Ведь у него жена туземка и трое крепких ребят; сам он стал совсем индейцем: пронзил себе уши и нижнюю губу, изрезал щёки, раскрашивает тело. Герреро силён и пользуется большим уважением». Херонимо Агилар».
- Игорёк, - позвал он, когда хозяин вернулся с кухни. - А Герреро - это кто?
Нисколько не обидевшись на Игорька (видимо, здесь принято было общаться запросто), тот лишь усмехнулся, обнажив-таки обломки зубов. Поставил стопки на стол, снял машинку, отнёс её в угол. Распихал фолианты по полкам, и, небрежно разметя сухой тряпкой пыль, вновь обернулся к Владу.
- Гонсало Герреро… - с наслаждением раскатывая «эр», проговорил он. - Первый белый человек на Юкатане. Дезертир с испанского галиона. Попал к туземцам, прошёл путь от раба до главнокомандующего. Научил индейцев воевать, показал, как строить крепости…
- И что?
- Да ничего… Просто в результате Юкатан сопротивлялся этим сукам дольше всех…
- Каким? - жадно спросил Андрей, выгружая из наплечной сумки выпивку и закуску.
- Ну а какие ещё суки есть на белом свете? - спокойно отозвался Игорёк, шевельнув выцветшей, словно бы вылинявшей бровью. - Европейцы и все их производные…
Влад и Андрей недоверчиво посмотрели на него и несколько разочарованно переглянулись. Да уж не в патриоты ли подался их старший товарищ и собутыльник? Вроде бы ничего подобного раньше за ним не замечалось…
- Ну вот, воззрились!… А водку кто открывать будет?
Услышав диковинное слово «воззрились», оба хмыкнули и, мигом отогнав чёрные подозрения, принялись резать колбасу и хлеб. Умный тоже ведь иногда нет-нет - да и ляпнет глупость. С кем не бывает! Тем более в его-то возрасте…
- Ну что… За вас, ребята! - Игорёк поднял стопку и окинул гостей насмешливо-ласковым взглядом. - Лучших вам времён!…
Стопки у Игорька были мелкокалиберные, но всё равно водка прошла по жилочкам славно… Жить стало лучше, жить стало веселее.
- А по-моему… - сообщил Андрей, изысканным движением отправляя в рот остаток бутерброда. - Загнали их в резервации - и правильно сделали. Индейцы!… Те же чечены, только с томагавками. Эти головы режут, те скальпы снимали - вся разница!…
- Ап! - Игорёк легонько хлопнул ладонью по краю стола. - А вот тут я вам, сударь, вынужден поставить запятую. До прихода европейцев краснокожие скальпов не снимали…
- Как? - поразился тот.
- А так… - Игорёк, не глядя, повёл рукой в сторону книжных полок. - Мануэль Галич, крупнейший специалист по культурам Нового Света, утверждает, что первый скальп был снят именно европейцем и именно с краснокожего… В штате Массачусетс…
Андрей неуверенно засмеялся и на всякий случай покосился на Влада. Тот с недоброй ухмылкой разглядывал пустую стопку, повёртывая её то так, то этак. Разговор помаленьку начинал ему нравиться. Ему вообще нравилось, когда при нём вдребезги разносили какую-нибудь прописную истину - желательно, устоявшуюся, солидную…
- Да ни один каннибал до такого бы не додумался… - неспешно, чтобы не сказать, лениво продолжал Игорёк. - До снятия скальпов мог додуматься лишь практичный сволочной христианин протестантского толка… Видишь ли, Андрюша, в Массачусетсе было два вида хищников: индейцы и волки… И за тех, и за других объявили награду. От волков в контору сдавали хвосты, а от индейцев - головы. Ну хвост - ладно, а вот голова, сам понимаешь, штука тяжёлая, неудобная… Контора пошла навстречу, разрешила сдавать один только скальп, без черепа. Так что, как видишь, никакой экзотики - голый… Или как это сейчас выражаются? Голимый… Да! Голимый практицизм.
- Но индейцы-то ведь… тоже…
- А как же! В отместку… Только вот сдавать им скальпы было некуда. Ну и цепляли их на пояс - в знак доблести… Кстати, ты сказал: с томагавками? Так вот, до прибытия белых у них и томагавков-то порядочных не водилось!… Каменный топорик для метания не пригоден - ежу понятно. Так что всё это, братцы, чёрная легенда. Чёрная-пречёрная… - Беспечно надкусил бутерброд и, тихонько взвыв, схватился за щёку. - Сейчас, минутку… - сдавленно попросил он.
Влад и Андрей с сочувствием смотрели, как Игорёк стойко пережидает зубную боль.
- Уф… - выговорил он наконец. - На самый нерв… Аж слёзы из глаз… О чём бишь я?
- О чёрных легендах, - виновато напомнил Влад.
- Ага… - всё ещё несколько сдавленно сказал Игорёк. - Тогда давайте по второй. А то с этими чёрными легендами…
Собственноручно разлил по второй, с удовольствием оглядел гостей. Напускную глуповатость с личика Андрея как бы смыло. Голубенькие глаза стали прозрачнее и в то же время ярче - словно подсвеченные изнутри. Влад тоже скалился. Переулочная грязь, ударное строительство храмов, бесстыдно-честные зенки будущих народных избранников, придурки-ровесники и придурки постарше, - всё это осталось там, снаружи, а здесь, в неприбранной пыльной комнатёнке сидели и вели увлекательнейшую беседу три слегка поддавших, чертовски умных человека. Выворачивалась наизнанку история - весело, неожиданно, дерзко… Да что там история! Жизнью веяло…
И тут, совершенно некстати, задребезжал дверной звонок. Хозяин нахмурился.
- А это ещё кого принесло?… - Он поднялся, кряхтя, и скрылся в проёме. Открыл входную дверь (по комнатёнке прошёл сквозняк, потянуло мерзкими запахами подъезда), и в прихожей невнятно засипел хрипловатый нетрезвый басок. Потом вступил раздражённый голос самого Игорька:
- Что покажешь?… Что ты мне покажешь?… Нового русского нашёл! Откуда я тебе возьму два червонца?…
- Слушай, по-моему, там проблемы… - скрипнул Влад.
С неподвижными надменными мордами киллеров-профессионалов молодые люди поднялись и тоже вышли в прихожую. Проблема при ближайшем рассмотрении оказалась плюгавеньким алкашом с облезлыми, жалобно вздыбленными бровями.
- Игорёк! Друган… - проникновенно втолковывал он. - Ну, я ж не на халяву, ну!… Бартер!… Слово такое знаешь?… Я те п-покажу… Тут рядом…
Выглядел он живописно: весь бок драного пальтишка - в подсыхающей грязи, ботинки - как свежевыкопанный картофель. Грязь кое-где была обильно припудрена чистым белым песком. Не иначе - по стройке шастал…
- Достал ты меня, Сувенир!… - не менее проникновенно отвечал ему Игорёк. - Куда я с тобой пойду?… Ты понимаешь, что гости у меня?…
- Тебе чего надо, мужик? - негромко, с угрозой вопросил долговязый Андрей, нависая над алкашом.
Тот ошалело перевёл мутные, как самогон, глазёнки на рослое молодое поколение и ударил себя в грудь.
- Тля буду!… - с надрывом заверил он. - Ну, я ж не на халяву, ну!…
Вместо ответа последовал лёгкий толчок раскрытой ладонью. Утратив на миг равновесие, проситель отступил за порог, и Андрей с маху захлопнул дверь.
- Все дела… - с невинным видом сообщил он Игорьку, и компания вернулась в обшарпанную комнатёнку, где их ждали на столе три непригубленные мелкокалиберные стопки.
***- Господа! - сказал Игорёк. - Предлагаю выпить за то, чтобы нас подольше не загоняли в резервации!
И, хотя произнесено это было с мягкой улыбкой, Владу тост показался несколько обидным и неприлично злободневным.
- Вроде про индейцев говорили… - укоризненно напомнил он.
- А чем мы хуже?… - удивился Игорёк. - Хотя вообще-то ты прав. Есть разница. Их в резервации загоняли насильно, а мы (вот помяни мои слова!) сами себя загоним… да ещё и ликовать при этом будем… Не веришь? Зря-а… Примеров - чёртова прорва… - И он вновь указал на огромный во всю стену самодельный стеллаж с книгами. - Ну подумай сам: что было всегда нужно цивилизаторам?… Расколоть туземцев на племена, натравить их друг на друга. Гуронов - на могикан, украинцев - на русских. Но индейцы-то хотя бы вокруг костра по этому поводу не плясали!… А мы - пляшем. Нет, вы только подумайте, радость-то какая - Союз развалился!… День Независимости празднуем!… А уж как будем праздновать, когда ещё и Россия развалится!… Ладно. Давайте выпьем…
Несколько отрывисто выпили по второй.
- Что-то похожее я уже сегодня слышал в троллейбусе… - скривясь, сообщил Влад. - Только там ещё Ельцина ругали.
- Да неважно, что ты слышал, - легко отвечал Игорёк. - Куда важнее то, что мы видим… Глянь на себя! Чистый индеец из резервации. Во что ты одет? Американские обноски - зуб даю, в сэконд-хэнде покупал…