Введите сюда краткую аннотацию

1.0 — создание файла

Андрей Басов

СКАЗКИ СТАРОГО ДОМА

Романтическая фантазия

Санкт-Петербург

2013 г.

От автора

В предисловии ко второй книге романа отчасти повторяю то же, что содержится и в предисловии к первой книге, а именно:

" …Перед вами книга любопытных положений, ситуаций для любителей интеллектуально завязанных сюжетов, выпутаться из которых герою помогает голова, а не волшебство, мускулы и умение стрелять.

Любители ужасов, космических и колдовских кошмаров, вражды и драк будут разочарованы, и им не следует открывать эту книгу и портить себе настроение. Но вот поклонники лёгкой для чтения, сказочной, романтической фантастики, возможно, получат эстетическое удовольствие. А те, кто любит иногда почитать на сон грядущий, — ещё и приятные сны!"

Андрей Басов

Вторжение

Вот и зима пролетела незаметно. И весны последние денечки. А в Верн я так ни разу и не выбрался за несколько месяцев. Только на день-другой изредка удавалось сходить в Багдад — повидаться с Зубейдой. В нашем НИИ всю зиму происходил настоящий аврал с выполнением большого и срочного заказа. А дома — хлопоты с регистраций нашей частной фирмы, ремонтом арендованного подвала Дома и наймом толковых работников.

Однако постепенно всё или почти всё как-то утряслось. Мама с бабушкой окончательно осели в Новгороде, а я вот сейчас сижу дома и прикидываю баланс своей будущей свободы. Баланс, прямо скажем, совсем неплохой! Мне грозит месяц официального отпуска с завтрашнего дня, да авральных отгулов накопилось тоже на месяц. Или даже чуть больше.

Схожу-ка я в подвальчик — посмотрю, как там Стелла управляется. Удивительно знающая и энергичная женщина эта Стелла. Несмотря на дурацкое, на мой взгляд, имя. Ей где-то между тридцатью и тридцатью пятью. Привлекательная, стройная. Совершенно случайно удалось перехватить ее в директора нашей негоциантской[1] конторы, когда она собралась увольняться из соседней лаборатории нашего НИИ, соблазнившись заработками официантки в кооперативном кафе. Пожалеть ни ей, ни нам не пришлось.

Во дворе один из самых богатых торговцев древнего Багдада размеренно машет метлой.

— Здравствуй, Ахмед!

— Здравствуй, милок, здравствуй! Как мама, бабу… Чёрт, вот же сила привычки! Их уже давно здесь нет, а я, глядя на тебя, никак отвыкнуть не могу. Который раз уже. В подвал собрался?

— Туда. Как в нашей конторе?

— Да вроде всё нормально. Стелла ни на что не жалуется. Только вот заходили с утра каких-то два бритоголовых молодых человека интеллигентной наружности в длинных черных пальто. Заблудились, видно. Спустились в нашу контору узнать дорогу. Напоролись на Капитана. Он увел их на склад и, как я понимаю, рассказал, куда может привести одна из их дорог.

О чём может рассказать моряк? О глубоких, мутных водах да топком илистом дне разве что. Похоже, ребята прониклись разъяснением Капитана. Уходили печальные — похоже, даже в слезах, держась за носы. Ты уж, Сергей, попеняй Капитану! Если он будет тыкать чужими мордами в наши только что отремонтированные стены, то штукатурка отпадать начнет!

— Это уже которая пара за последний месяц дорогу ищет?

— Третья.

— Ты прав. Это опасно для наших стен. Будем надеяться, что таким гостям всё же надоест встречаться с Капитаном и его вызывающими слёзы разъяснениями.

И мне вспомнился Синдбад с его неподражаемым красноречием. Очень удачно, что судно Капитана на ремонте и он дома. Если что — то Стелла ему звонит, а слишком шустрым визитерам предлагает подождать своего заместителя по коммерческой части.

— Ладно, пойду, Ахмед, — и я направился к нашей резиденции с неброской табличкой "Электрон" на стене.

Ахмеду мы предлагали уволиться из жилконторы — работы и в нашем общем владении хватает. Отказался. Спускаюсь по ступенькам и отворяю вполне внушительную и респектабельную дверь. Внутри, налево, в сторону тайника — конторские помещения, а направо — складские. Отделано добротно. Совсем не похоже на каземат, хотя и без окон. Вентиляция хорошая и воздух свежий. Цветов, правда, нет, но оживляющих конторский интерьер натюрмортов и пейзажей предостаточно.

— Заходи, заходи, Сергей, — приветливо зазывает Стелла в свой кабинет. — Вот и Саша как раз перед тобой заглянул на минутку.

Александр и в самом деле тоже тут, несмотря на экзаменационную суету в школе. Сидит с кружкой и цедит кофе.

— Его присутствия здесь и следовало ожидать.

— Почему?

— Кофе бесплатный.

— Ты хочешь сказать, что я крохобор?! — вскидывается наш учитель.

— Ничего такого я не хочу сказать, но ты правильно понял то, чего я не хотел сказать.

Александр примолк и замер, пытаясь уловить смысл услышанного. Уловил и притворно надул губы, понимая, что это шутка.

— Ребята, — торжественно начала Стелла, — могу вас поздравить! Все издержки по организации "Электрона" покрыты, и мы впервые с чистым прибытком. При этом с довольно внушительным. Торговля компьютерами и программами, которую вы затеяли, — это золотое дно на данный момент!

Стелла замерла, ожидая бурных восторгов и с удивлением не наблюдая их. Она же не может знать, почему золото дна может нас не впечатлять!

— Вы меня поняли?

— Поняли, поняли, Стелла, и очень довольны и таким результатом, и тобой самой. Правда, Саша?

— Истинная правда!

— Сделай вот что. Состряпай дополнение к своему контракту с нами. На ежемесячное отчисление десяти процентов чистой прибыли в твою пользу. Задним числом. Чтобы прибыльный месяц туда вошел. Я подпишу.

Александр согласно кивнул, а Стелла даже слегка зарделась от удовольствия нежданным подарком.

— Но мне почему-то кажется, что тебя просто свербит от желания нас еще чем-то поразить. Есть чем?

— Есть. Мы торгуем компьютерами 286-й и 386-й серий, а также операционной системой Windows 2. Всё-таки ваша Анна Петровна свела нас с превосходным поставщиком из Германии. Спасибо ей! Герхард вчера прислал комплект установочных дискет операционной системы Windows 3. Она уже не работает на компьютерах 286-й серии — аппаратных ресурсов не хватает. На 386-й машине чувствует себя превосходно! Присаживайтесь сюда и посмотрите.

С час или больше созерцаем красоту, возможности и удобство новой Windows. Поражены.

— Герхард пообещал для начала поставку не менее 500 установочных комплектов Windows 3 в месяц. Скорее, будет больше и это притом, что в Европе ее еще только-только начинают продавать. Это означает, что нам немедленно нужно прекратить все закупки 286-й серии и брать только 386-е. И также перестаем торговать мониторами с экранами меньше 15 дюймов. Отличная возможность выскочить вперед!

— Согласен. Резон весомый и обширный. Действуй сама! Мы в твои дела не вмешиваемся.

— Как же так, ребята, — вы застрельщики этого дела! Работы тут непочатый край, а вы держитесь в стороне на какой-то грошовой зарплате и унылой работе!

Александр в досаде крякнул что-то невразумительное себе под нос. Как ей что-то объяснить?

— Стелла, давай не будем шевелить эту тему. Можешь поверить, что такое положение нас всех очень устраивает. По какой причине — никого не касается. Даже тебя. Ты же не можешь сказать, что мы не помогаем тебе в пиковых ситуациях! В текущие дела фирмы никто, кроме меня, носа не сует. Да и я только совещательно. Всё держится на тебе, и пусть так будет и дальше!

Однако стратегическое директивное вмешательство иногда будет и при этом с моей стороны — как уполномоченного всеми собственниками фирмы. Какая цифра чистой прибыли нам сейчас грозит?

Стелла пододвигает мне бумаги.

— Так-так, недурно, совсем недурно. Свои десять процентов забирай, а нам ничего не нужно. Распредели остаток следующим образом. Семьдесят процентов — на закупки. Постарайся, насколько возможно, авансами с окончательным расчетом после продажи. Так мы больше сможем взять. Десять процентов — на наем дополнительного персонала и аренду склада. Нашего подвала уже не хватит. Оставшиеся десять процентов нужно пустить на расселение трехкомнатной квартиры в нашем доме.

Она на моем этаже. Там жильцы грызутся всё время. Так что разъедутся с удовольствием! Денег на всю сразу не хватит, но в следующем месяце еще выделим. Я слышал, что у тебя с жильем не очень благополучно и далеко. Вот в нее и переедешь. Составим договор постепенного выкупа. Так что можешь вложить сюда и свои деньги. Вроде на сегодня всё. Пойдем, Александр.

Мы распрощались со Стеллой и быстренько разбежались по домам.

Очарование вернского начала лета бесподобно. Чувствуется, что здесь тепло уже давно — не то, что у нас в Питере! Жанна постаралась от души. Весь садик в цвету и благоухании. Выхожу на улицу через садик и топаю проторенной дорожкой к "Морскому дракону". Батюшки, началось-таки светопреставление! Только свернул на Рыночную улицу — и на тебе! Навстречу плывет белокурая красотка в светло-сером брючном костюме. Какие-то кружевные детальки повсюду. И по карманам, и по манжетам, и по вороту… Вообще-то сшито весьма изящно и столь же изящно сидит на узких плечах и круглой попке.

Видно, Льюис ещё не так давно начал выпускать в свет свои брючные творения. Окружающие к такому зрелищу еще не привыкли. Мужчины останавливаются, вытаращив глаза, а женщины — одни с завистью, а другие с осуждением — смотрят красотке вслед. Да и она сама, чувствуется, еще стесняется такого внимания, но форс держит с достоинством.

Жанна тоже в брючатах. Попроще, конечно, — для работы. Синие, облегающие, но не в обтяжку. Широкий кожаный пояс и всё такое прочее — на месте. И здесь круглая попка тоже — там, где ей и положено быть. Мигом подлетает ко мне, сопровождаемая восхищенными взглядами посетителей.

— Синьор Серж, синьор Серж, как мы вас заждались! Ваш стол свободен. Что закажете?

— Как обычно, но на двоих, — отвечаю я, целуя девушку в щечку.

Колин с протянутой для пожатия рукой тоже летит ко мне.

— Приветствую душевно, но что-то у тебя усталый вид, Серж.

— Зима была тяжеловатой и хлопотной. Всё никак было не выбраться к вам. Но теперь уже все дела позади. Отдохну хоть немного.

Жанна расставляет два прибора, Колин тащит свое сказочное вино. Прелестно и уютно чувствую я себя здесь, среди них.

— Гостя ждешь? — спрашивает Колин, кивая на второй прибор.

— Да, должен вот-вот подойти. Но пока его нет, рассказывай новости.

— А новости прямо перед тобой, — легонько хлопая ладонью Жанну пониже спины, заявляет трактирщик. — Видишь, какое безобразие! Просто загляденье! Как только королева явилась миру в штанах, верхом на лошади, так все девки в Верне чуть с ума не посходили! Портные обслуживать не успевают. Так ведь и дома модницы сами шьют. А дальше — смех один! Сошьют сами или получат у портного свой новый наряд, а на улицу в штанах выходить стесняются!

Жанна тоже стеснялась-стеснялась, но как услышала от заскочившего как-то на минуту Льюиса, что идею женских брюк принес в Верн ты, то мигом стесняться перестала. Ты у неё в большом уважении. Не пихайся, Жанна, — правду же говорю!

— Не слушайте его, Серж, — врёт он наполовину. Стеснялась? Да. Как-то боязно было выйти в брюках на люди. Так сам же Колин и принялся меня уговаривать носить их. Мол, днем больше посетителей начнет заходить обедать в рабочий перерыв.

— И как? Стало больше?

— Стало. И даже очень заметно, — признался Колин. — Сам видишь: почти полно даже с утра.

— Тогда ты с Жанной несправедливо поступаешь. Она тебе прибытки наращивает, а ты ей платишь как простой служанке. Вон Льюис делится прибылью с работниками и говорит, что самому много легче стало. Жадничать нехорошо!

Жанна между тем выставляет на стол кастрюльки с куриными ножками, картошечкой и плошки с подливками. Яичница, ещё шкворчащая на сковородке, перекладывается на небольшое блюдо.

— Что вы, Серж, — восклицает девушка, — Колин совсем не жадный, а платит мне больше, чем любой другой служанке.

Жанна опять улепетнула на кухню, а Колин в раздумье произносит:

— Знаешь, Серж, — ведь Жанна мне почти как дочь. Её покойный отец был моим другом. Да и ты сам видишь, что таверна во многом благодаря именно ей такая, какая есть. По завещанию ей достанется четверть всего. Однако я ещё что-то не спешу покидать этот мир. Может, ты и прав. Выделить ей сейчас хотя бы десятину было бы справедливо. Надо поговорить с синьором Имрихом.

— Что ещё у вас любопытного? — интересуюсь я, принимаясь за куриные ножки.

— В городе вроде больше ничего значительного. Хотя вру. Пару недель назад случилось небывалое. В город заявились гном Арзон и эльф Везер. Расспрашивали о тебе. Ко мне заходили. Но я-то откуда знаю, когда ты появишься?

— Не сказали, зачем я им понадобился?

— Нет. А из негородских новостей есть нечто непонятное и неприятное. Корабли стали пропадать в море. То не дойдут куда-то, то не придут откуда-то.

— Так ведь море есть море! Обычное дело.

— Обычное-то обычное, но вот число пропавших стало необычно велико.

Колин тяжело вздохнул и отправился за свою буфетную стойку. Я же добавил картошечки с подливкой себе в тарелку и капнул в стаканчик волшебного вина.

— Приятного аппетита! — послышался у стола знакомый голос.

— Здравствуйте, Жозеф, спасибо, — и мы пожали друг другу руки, — присаживайтесь.

— Судя по второму прибору, вы кого-то ждете, Серж?

— Не совсем. Второй прибор для того, кого не ждешь, но он всё равно придет.

— Понятно! Значит, для меня.

— Для вас.

— Благодарю, — и Жозеф тоже начал опустошать кастрюльки и плошки.

— Должен поздравить вас, Серж! Ваша брючная провокация удалась как нельзя более. Тонко разыграна.

— Что вы говорите, Жозеф! Какая провокация? О чём вы? Хотя, впрочем, учитывая ваши таланты всеведения, вынужден признаться: был грех. Надеюсь…

— Нет-нет, что вы! Разве можно? Я им даже и не намекал — Виолетта могла бы расстроиться. Да и с моей стороны это было бы очень бестактно. Она как ребенок увлеклась новой модой.

— Вот и хорошо. Пусть думают, что всё произошло само собой.

— Пусть думают.

Жозеф откинулся на стуле и достал свою курительную трубку. Набивая её, спросил:

— А сейчас вы надолго к нам, Серж.

— Как всегда, не знаю. Всё зависит от обстоятельств. Правда, сейчас у меня со временем свободнее, чем обычно. Рассказывайте: что там в море-то?

— Никто ничего толком не знает. Пропадают бесследно корабли — и всё. Я, как ни стараюсь, ничего не вижу на этот счет.

— Как с морскими витязями?

— Да. Правда, вчера появилась одна зацепка. Пришло судно, его команда рассказывает о какой-то погоне, от которой им удалось уйти.

— Погоне? Скверно. Пахнет пиратством.

— А что это — пиратство?

— Как? Вы не знаете? Это морской грабеж.

— У нас такого никогда не было! Ни в Верне, ни в других странах.

— Это происходит не в странах, а в морях за их пределами. А причиной тут известная вам, Жозеф, корысть.

— Хорошо, что вы об этой угрозе что-то знаете. Во дворце завтра будет Большой совет по этому поводу. Я, в общем-то, пришел пригласить и вас, Серж. Раз уж вы оказались в Верне…

— Завтра? Я же не знаток в вопросах морского грабежа, но у меня дома есть знакомый капитан, который сталкивался с этим. Могу его пригласить.

— Конечно, конечно, если он сможет прибыть, то мы с радостью его примем.

— Во сколько совет?

— В двенадцать.

— Мы не успеем. На два часа можно перенести?

— Перенесем.

— И мого народа собирается на Большой совет?

Жозеф засмеялся.

— Обычно не очень. Большой лишь потому, что на нём присутствуют король и королева.

— Понятно.

Минут через пять болтовни ни о чём Жозеф засобирался и ушел. А я размышляю: как бы мне добраться до леса? В коляске или верхом? Что-то я возгордился перед самим собой своими недоказанными талантами наездника, раз ставлю себя перед таким выбором. Нет, пожалуй, рановато, и многострадальные нижние телеса жалко. Как вспомню о последствиях первых уроков верховой езды в графском замке Анны Петровны, так жуть берет! Хотя, с другой стороны, лошадей теперь не боюсь и с вожжами наверняка управлюсь. Нет, не буду искушать судьбу!

Подхожу к стойке.

— Колин, одолжи мне, пожалуйста, коляску. В лес съездить нужно.

— Какой разговор! Бери, конечно. Сам будешь править или мальчика тебе дать?

— Сам. А то вдруг придется долго ждать.

Колин свистнул дворового мальца и велел заложить коляску. Минут через десять я уже катил к городским воротам, с гордым видом понукая пару шустрых, разномастных лошадок. Пробившись без потерь через ворота, я почувствовал себя уже опытным возницей и бросил поводья. Лошади мгновенно встали. Что за чёрт!? Взял поводья в руки — пошли. Бросил — встали. Взял — пошли. Не хотят лошади верить в мой кучерский опыт — и всё тут!

Бросил поводья напротив галльского воображалы. Сидит себе на заборе и как обычно, буравит меня своим желтым глазом. Все так же молчит, прохвост! Не буду я провоцировать его на словесную перепалку — опять ведь не дождусь ни звука. Как можно высокомернее отворачиваюсь, презрительно хмыкаю в его сторону и трогаю лошадей. Отъехали с лошадками локтей на сто — и вслед нам несется победное "ку-ка-ре-ку". Вот гад! Словно в спину плюнул. Так и подмывает вернуться и высказать этой мерзкой птице всё, что я о ней думаю.

Трусим по дороге — и, наконец, дотрусились до знакомого камня. Правда, сегодня тут гостей никто не ждет. Как опытный кучер, понимаю, что лошадей не следует оставлять на солнце. Сворачиваю с дороги и ставлю коляску в тени деревьев. Слезаю с козел и углубляюсь в лес. На поляне собраний лесного народа никого нет. Присаживаюсь на колоду и погружаюсь в размышления. Как мне их найти? Чёрт, как это я сразу-то не сообразил! Дриада-то ведь тут живет! Тихонько стучу по стволу Священного дуба.

— Нельга, ты дома?

Нельга выглядывает из ствола половиной лица.

— Ты меня помнишь?

Она согласно медленно мигает глазом.

— Скажи, пожалуйста, где бы мне найти Арзона и Везера? Или проводи к кому-нибудь из них, кто поближе.

Отдельные детали дриады втягиваются в дерево, и она сама вся целиком появляется из-за ствола. Манит меня рукой и направляется вглубь леса.

— Нельга, ты говорила, что у тебя все вещи пропали. Что у тебя было?

— Зеркало, — прошелестело в ответ.

Ну, конечно же — зеркало! Что ещё может быть ценного у дриады? Всё же, как ни крути, а присутствие дриады здесь довольно странно. Ведь дриада — нимфа, существо из античных мифов, а не средневековых сказок. Что-то перепутано в этом мире. Хотя нет — это было перепутано у меня в голове при сотворении сказки.

Шли, наверное, минут пятнадцать среди звуков и запахов сказочного леса. Птиц глазу почти не видно, но мелодичное разноголосие их пения ласкает слух и словно обволакивает со всех сторон, как в просторах большого театрального зала с хорошей акустикой. Нельга грациозно, с неподражаемой легкостью скользит между стволов. Такое впечатление, что она даже не касается ногами земли. Справа тихий шорох. Пятнистая оленуха с крошечным оленёнком провожают нас взглядом огромных черных глаз. Слева тихий шорох. Колючий еж деловито спешит куда-то со своими заботами. Еще кто-то невидимый шебуршит в кустах, обрывая с них то ли листья, то ли ягоды. Лес полон жизни, которая никого не опасается и ни от кого не скрывается.

Выходим на большую, залитую солнцем поляну. Множество небольших, самых разных домиков и других сооружений, к которым слово "домик" вроде как не совсем подходит. Одни сложены из тонких бревен. Другие сплетены из ветвей. Третьи, похожие на большие палатки и шатры, затянуты шкурами каких-то животных. Это удивляет. Шкуры на поляне и непуганое зверье тут же за деревьями! Как эльфам удается это совмещать?

Оживленно — наверное, как в деревне американских индейцев доколумбовых времен. Почти все чем-то заняты. Даже ребятня. Нельга что-то шепнула ближайшей девочке, и та понеслась куда-то вдоль домов и не домов. Мы не добрались и до середины поселения, как нам навстречу вышел приветливо улыбающийся Везер.

— Вы не представляете, как я рад вам, синьор Серж!

— Просто Серж, — поправил его я. — И я очень рад опять встретиться с вами, Везер. Говорят, вы с Арзоном меня искали. Надеюсь, не для того, чтобы огорчить?

— Что вы, что вы, Серж! Просто нам нужна ваша помощь. Возникли кое-какие трудности при изготовлении известных вам новых музыкальных инструментов. Правда, трудности не у нас, а у гномов, но какая разница? Делаем-то одно. Пойдемте — я покажу, что и как делаем мы.

В дальнем углу деревни — открытые навесы, под которыми большие столы. Несколько эльфов разного пола что-то старательно и сосредоточенно делают тут и там.

— Вот готовые шкатулки для механизмов, — указывает Везер на один из столов.

Какая прелесть! Простые и вычурные. Гладкие и разукрашенные резьбой. Янтарного, коричневого и даже черного цвета с золотым рисунком. Квадратные и цилиндрические. Просто глаза разбегаются. Беру в руки одно из чудес — легкое! Верчу так и этак, любуясь искусными украшениями.

— А вот здесь делают эти большие рога, из которых исходит звук, — увлекает меня Везер дальше.

Нельга тоже следует за нами, с интересом наблюдая за происходящим. Подходим к эльфийке, которая, высунув от старания кончик языка, слепляет вместе элементы трубы.

— Состав клея старинный, — поясняет Везер. — Ему уже сотни лет. Очень прочный. Все музыкальные инструменты им клеим.

Сильный запах хвойной смолы. Подношу к носу баночку с клеем — она! Но только какая-то очень жидкая, не тягучая, не похожая на ту, которая сразу с дерева.

— Смола?

— Она. Но, конечно, не одна. Еще и вываренный сок некоторых трав, и еще что-то. Что именно — не знаю даже я. Никуда не денешься — родовые секреты! Чистая смола тягучая, а с добавками, высыхая, становится твердой и прочной. Причем твердеет довольно быстро после смешивания — часа через два. Нельзя делать клей в запас.

На столе валяется множество склеенных между собой щепочек — пробы прочности. Беру одну из них и пытаюсь сломать по шву. Ломается в стороне от шва. Скребу ногтем шов. Твердый, но слегка царапается. Прозрачный. Очень похоже на нашу эпоксидную смолу, но в отличие от нее, как я понимаю, не ядовита.

— Впечатляет, — признаюсь я. — Пойдем к Арзону? Нельга, ты с нами? — Дриада отрицательно мотает головой, и мы вдвоем с Везером ныряем в лес.

— Гномы живут неподалеку, ближе к горам, — говорит Везер, лавируя между деревьев.

И действительно — минут через десять выходим на небольшое открытое пространство у подножия полого поднимающейся лесистой горы. Несколько миниатюрных, каменных, прямо сказочных домиков под черепичными крышами и несколько строений, похожих на амбары или мастерские. Кузница узнается сразу — по дыму из трубы и частому стуку молотка по наковальне. Широкий ручей падает с невысокой скалы около последнего "амбара". Падает не на землю, а на колесо водяной мельницы. Ось колеса уходит в строение.

Вышедший из одного из домиков гном, увидев нас, крикнул что-то в открытые двери кузницы, и нам навстречу вышел Арзон. Как обычно — хмурый, озабоченный. Однако во взгляде на меня почти неуловимо почувствовалось облегчение, невысказанная надежда. Что-то всё-таки проняло, допекло этого индивидуалиста и упрямца! Интересно, что? Поздоровался с нами первым, и вполне благожелательно.

— Здравствуй, Арзон! Ты искал меня?

— Искал. Хотя мне этого совсем не хотелось делать.

Чувствуется, что такое признание далось старику нелегко. Задета его гордость, самолюбие самостоятельного, независимого человека!

— Идите за мной, — и ввёл нас в мастерскую напротив кузницы.

Сначала могло бы показаться, что мы вошли в кладовку, полную старого и никому не нужного, ломаного хлама. Однако на первый взгляд хаос оказывается на самом деле довольно своеобразным, имеющим смысл сложным порядком. На столах-верстаках какие-то инструменты, приспособления и множество, множество всяких механизмов и конструкций как простого, так и сложного вида. Многообразие всего и создает ощущение хаоса.

Арзон ведет нас в глубину мастерской, где уже знакомый мне по собранию племен гном колдует с какой-то плоской штуковиной. Рядом стоит граммофон, но совсем уже не тот, который я доставил в этот мир. А вот разбросанные повсюду печатные листки бумаги — похоже, как раз те, которыми я снабдил этого гнома, когда он впервые разглядывал граммофонную пластинку. Гном отрывается от работы и вопросительно смотрит на нас.

— Урзон, расскажи и покажи гостям, чего мы добились, — говорит ему глава племени.

— Покажи, покажи… — с досадой ворчит тот, — было бы что показывать!

Тем не менее, Урзон пододвигает к себе граммофон и кладет на него обычную виниловую пластинку, запускает вращение и ставит иглу. Звук обычный — граммофонный с шипением и легким потрескиванием.

— Конечно, — поясняет Урзон, — звук не идеальный. И тона не те, что в натуре, и объема нет. Однако слушать всё-таки приятно, и при этом не требуются музыканты. В соседней стране наши соплеменники добывают из земли горючую жидкость и делают из нее масло для смазки машин. Мы вымениваем у них это масло. Вот смотрите, что происходит, если применить его сюда. Мы это придумали, поняв, что шум и скрипение с ваших пластинок при передаче звука удваиваются на наших.

Урзон достает склянку с маслом и кисточкой. Обмакивает кисточку в масло и промазывает поверхность вращающейся пластинки. Шипение и потрескивание мгновенно прекращаются, а тембр звука становится заметно ниже, объемнее. Голос певицы становится почти естественным. Вот так карлики! До чего додумались! А в нашем мире такое никому и в голову не пришло, несмотря на простоту! Так что и магнитофонная перезапись с пластинок всегда крайне скверная. Надо запомнить такой фокус!

Урзон снимает пластинку и заменяет её каким-то серым каменным диском примерно в сантиметр толщиной.

— Это слоистый камень, который есть в наших горах. Очень толстый и тяжелый. Тоньше брать нельзя — сразу ломается, но зато на нём можно процарапать то, что у вас называют звуковой канавкой. Но перед этим камень нужно долго шлифовать, чтобы поверхность стала гладкой.

Урзон запускает камень. Шипение ужасающее! Сквозь него едва можно узнать мелодию Штрауса.

— Кроме того, — Урзон прекращает пытать наш слух, — игла быстро приходит в негодность.

— А вот пластинка из олова.

Звук этой не в пример лучше. Почти как у виниловой. Но тонкую и легкую пластинку, как говорит Урзон, не сделать. Сразу сгибается и становится негодной. Дальше выяснилось, что медная пластинка намного качественнее, если бы опять-таки не большой вес и дороговизна металла. Самый лучший результат дает пластинка из тонкого бронзового листа. Достаточно легкая, упругая, но очень дорогая и сложная в изготовлении. Проще сделать несколько граммофонов, чем одну бронзовую пластинку.